Мягко поглаживая девушку по спине Гарднер думал о том, что было бы забавно взять и уснуть вот так вот, в обнимку. Было во всем этом что-то мягкое. Доверительное. Особенное чувство, которое не посещало вампира уже многие годы. Ведь раньше, когда то, там, в том далеком Лондоне он любил обнимать прильнувшую к нему Лили и рассказывать о своих планах. Или слушать ее размышления, рассказы, впечатления. Они даже  свадьбу свою планировали также, иногда подшучивая друг над другом: щелкая по носу или кусая за ухо...    кстати о кусая. Сейчас все было так похоже, но несколько иначе. Томный голосок Лилит, с просьбой укусить ее мгновенно вернул Гарднера в реальность и то, поначалу, даже вздрогнул от столь неожиданного поворота событий: правила игры не позволяют отказаться... Но, через несколько секунд его природная изворотливость и тут нашла выход: она же не уточнила, как ее укусить. Слегка улыбнувшись уголками губ, мужчина мягко огладил пальцами тонкую кожу шеи, убирая с нее упавшую обратно прядку и оголяя ушную раковину, затем мягко прошептал, тихо копируя истеричные интонации девушки:
- Я могу тебя даже облизать... - короткая усмешка, - Просто так, - потянувшись к шее девушки, мужчина выдохнул ей куда-то в шею и, скользнув носом по коже, ощутимо прикусил мочку уха, и не выпуская ту из зубов пробубнил:
- Твоя очередь. Правда или желание?

-Мммм, желание значит? - хитро усмехнувшись, вампир легко мазнул губами по шее девушки и откинулся назад, задумчиво глядя в потолок... Ну как в потолок, в то, что теперь его заменяло. То есть в простынку, нависшую почти над самым носом: что бы такого загадать?
Как назло, вампиру в голову не приходило ничего такого, что можно было бы посчитать достаточно интересным заданием для выполнения прямо вот сию же минуту. Ну, может быть, кроме стриптиза - но это же так скучно. Банально. Да и было уже использовано в сегодняшней игре... - на этой мысли глаза вампира невольно опустились вниз, в попытке разглядеть обнаженный свой обнаженный торс, но к счастью, в этот момент девушка весело рассмеялась, отчего брюнет вздрогнул и чуть не уронил рыжую с собственных косточек, но к счастью удержался от резких телодвижений.
- Давай уже своё гадкое задание, - потребовала рыжая и, Гарднер не придумал ничего лучше, чем ляпнуть то, что пришло в его голову именно в этот самый момент:
- А знаешь что, я хочу поснимать тебя ню.. - гаденько ухмыльнувшись, мужчина глянул на девушку, но, решив, что такое пожелание требует уточнений продолжил: -Обнаженную натуру. Так что раздевайся давай, а я пошел за фотоаппаратом,- с этими словами мужчина попытался было скинуть Лилит с собственной тушки, но после решил не напрягаться: в конце концов она просто обязана с него слезть. Так или иначе.

В общем-то ожидания Гарднера вполне себе скоро исполнились, это, если говорить о том, чтобы девушка слезла с вампира и приобрела, наконец, вертикальное положение. К сожалению, не надолго, поскольку следующей жертвой ее нападок стала ни в чем не повинная кровать, а сам же вампир соизволил, в кои то веки, подняться на ноги, кидая шелковую простынку рядом с рыжей, и, решая, требует ли ее вопрос развернутого ответа, или стоит ограничиться молчанием. В то время, как мир переворачивался с ног на голову, с ушей на руки, а с клыков на пятки, пришло и решение, которое незамедлительно было озвучено:
- Между прочим, обнаженное женское тело есть вершина естественной красоты, - тихо промолвил мужчина, откидывая с лица темную прядь и хитро щурясь: - Сама Ева ходила по Раю обнаженной... Сама Венера Милосская восстала из пены морской в своей истинной красоте... - тут мужчина на секунду замолк, поскольку внутренний ехидный голосок поспешил напомнить ему о том, чтобы тот не увлекался в своих сравнениях, после вновь открыл было рот, чтобы продолжить лекцию на тему "Красота обнаженного тела в наше время", как его совершенно беспардонно выгнали из собственной, между прочим, комнаты. Хотел было возмутиться: стесняется она видите ли! Да после махнул рукой и пошел в сторону небольшого помещения, в котором хранил обычно всю фототехнику.
Ну вот, фотоаппарат найден, объектив, путем нескольких неудачных проб и ошибок подобран, и Гарднер, удивляясь тому, что мастерство все таки, о ужас, можно пропить, к великому то его сожалению возвращается к Лилит, надеясь на то, что эта рыжая хитрюга находится все еще там, а не рассекает своими ножками просторы ночного Парижа. Хотя, ничего, напоминающего незамедлительный побег за это время он не услышал, так что надежда его не теплилась слабым огоньком, а уверенно мерцала где-то в задворках не нужной никому души.
И, эта самая надежда, которую тут никто не спрашивал, оказалась, к своему удивлению права: в центре мини-бардака из одежды и нижнего белья восседала сама Лилит, наимилейшим образом укутавшись в простынку:
- Оу, да ты уже готова, - усмехнулся Пол, подходя ближе и вглядываясь, облизывая губы, в мягкие очертания тонкой фигурки, - А ну, покажи мне свою спинку... У тебя ведь достаточно плотная одежда, небось остались полосочки... - чуть улыбнувшись, вампир провел пальцем по коже девушки, в том самом месте где виднелось небольшое покраснение:
- Вот пока это все не уйдет, фотографировать тебя нельзя, - короткий вздох, - Может быть, пока придумаешь, какую правду хочешь узнать от меня?

Гарднер не без удовольствия рассматривал эти выпирающие ключицы, чуть заметный позвоночник, оголившиеся, буквально на секунду, ямочки на пояснице. Тоненькая простынка, едва скрывающая полную наготу, только распаляла разум, заставляя рождать его неуместные сейчас фантазии… Да, с прилегающей одеждой Пол был согласен настолько, что даже сказать чего не нашелся, умудрившись только кивнуть, слегка приоткрыв рот. А после, облизнуть губы, думая о том, что было бы гораздо лучше, сделай с его губами то же самое Лилит. А та… Та, тем временем словно угадывая желания мужчины, то ли подначивала того, издеваясь, то ли давала никчемную надежду, мелькая перед ним Афродитой, да зазывая к себе на кровать, являясь при этом верхом соблазна: хриплый смех, слегка приоткрытые губы, лукавый огонек в глазах, растрепавшиеся рыжие пряди, тонкий шелк скользящий по упругим соскам, струями обвивая женское тело… Красота, да и только.
- Не слишком уж и проблема, это всего лишь дело эстетики, - пожал плечами вампир, поудобнее перехватывая фотоаппарат в руке и уже прикидывая, что и как можно было бы сделать: слишком много картинок в голове, слишком нетвердая уверенность в том, что они могут быть воплощены в жизнь. Но картинки картинками, а игра игрой: любопытство превыше всего, а потому, когда уже собравшийся было присесть рядом с девушкой мужчина стал, внезапно, жертвой перемены планов этой взбалмошной девчонки, он даже не стал слишком сильно удивляться, предпочитая выполнить пожелание дамы… А потому, спустя секунду черная фотографирующая машинка осталась на полу, а под одеялом оказалось на одного больше, и тот, который присоединился последним, а то есть Гарднер, мягко обнял девушку за талию, прошептав той на ухо:
- Ну, и какое такое дело требует столько секретности?

Говорят то, что вампиры прекрасно видят в темноте -это их сильная сторона? В этот раз все было наоборот. Гарднер все бы отдал за то, чтобы не обращать внимания на эти проступающие изгибы и слегка выпирающие ключицы, за то, чтобы не видеть эти губы, кои так чувственно приоткрылись, когда девушка в очередной раз забралась на мужчину сверху. Казалось, она над ним просто издевается. Долго так, медленно и мучительно... На мгновение Гарднер даже зажмурился, но тут же предпочел открыть глаза, дабы не давать буйной фантазии возможность разыграться окончательно. Так, хотя бы, улавливая визуальные образы, можно было бы абстрагироваться от Лилит как таковой, и включить "режим фотографа", который может лишь наслаждаться окружающей его красотой. Можно было бы... Если бы не. Если бы не происходило то, что происходило сейчас. Этот эротичный шепот, с придыханием, чуть хриплый голос. Легкое касание губ, вызвавшее мурашки, что стройной толпой пробежались по телу, едва уловимое прикосновение обнаженной кожи, заставившее вздрогнуть в унисон с самой Лилит, тонкая улыбка, растянувшаяся на губах Пола, когда рыжая не смогла вернуть свою импровизированную одежду на место... Да, действительно все было бы хорошо, если бы не все эти факты. И если бы не откровенность заданного вопроса.
Разговоры на интимные темы голыми под одеялом, как это занимательно, - раздраженно фыркнул внутренний циник, а сам мужчина мягко обнял девушку, проследив пальцами линию позвоночника и остановив руку где-то в районе копчика, как раз там, где ткань еще прикрывала горячий бархат кожи. Прижав на секунду к себе крепче, Пол резко перевернулся так, чтобы оказаться над Лилит и с самодовольной улыбкой заглянул той в глаза:
- А зачем рассказывать? Неужели ты никогда не задумывалась о том, что практика дает намного больше чем теория? - легко усмехнувшись мужчина осторожно проследил языком дорожку от шеи до мочки уха, а затем чуть понизив голос до едва уловимого шепота продолжил:
- Тем более, когда дело касается столь интимных вопросов... - легко прикусить мочку уха, поцеловать нежно шею и закончить на выдохе: - Тут никогда нет единого мнения.

Ага, мне вера не позволяет, - усмехнулся про себя Гарднер, отслеживая за тем, как отзывается на ласки тело девушки... Это было удивительно для него, так, что она, такая недоступная вечно, не отталкивает его, но наоборот, лишь притягивает к себе еще сильнее, обжигая дыханием, распаляя еще больше своими поцелуями, такими робкими по началу, становящимися все более чувственными с каждой секундой. Сбившееся дыхание, бешеный пульс, словно они оба только что пробежали стометровку на перегонки. Мгновение, и тонкая ткань, служившая девушке до этого одеждой откинута куда-то в сторону. Губы ловят воздух, ловят ее аромат, слегка прихватывают прядь волос, нежно касаются шеи, чтобы после, найдя такие желанные губы слиться с рыжей негодяйкой, отобравшей на сегодня сердце вампира, в сладком, чувственном поцелуе. Руки скользят по гладкой коже, исследуя каждый изгиб тела, слегка оглаживая упругие ягодицы, легко царапая по позвоночнику, запутываясь в шелке волос, дабы, пользуясь положением,  задержав голову продлить поцелуй еще на пару секунд, до тех пор, пока хватит дыхания. После проследить губами тонкие черты ее лица, обнимая за талию одной рукой, другой скользнуть сверху вниз по внутренней стороне бедра, слегка раздвигая расслабленные ножки, смешивая страстные поцелуи с легкими укусами спускаться вниз по шее, оставляя влажные дорожки на ключицах, целовать тонкие плечики, с каждым мгновением спускаясь все ниже, обвести кончиком языка затвердевшие соски, слегка обхватывая те губами, выдохнуть, покрывая поцелуями уже плоский животик...
Именно в эти моменты, разум, так редко оставляющий Гарднера, внезапно, остался где-то за гранью этого мира, позволив мужчине полностью отдаться охватившим его чувствам. Тем чувствам, которые не были знакомы ему уже долгое время, такие, когда подчиняешься не мимолетному желанию - потребности удовлетворить свои низшие потребности, но другие, заставляющие каждой частичкой тела прочувствовать всю красоту и нежность момента, когда эти губы касаются этой кожи, когда аромат этих волос сводит с ума, а губы сами по себе шепчут какие-то глупые, но кажущиеся уместными сейчас нежности, которые все равно не будут услышаны, смешиваясь с судорожными вздохами на грани срывающихся с губ сладких стонов...

Приказа верить в чудеса, не поступало…
А ему отчаянно хотелось верить. Верить в то, что это не сон, не бредни пьяного разума, не воспоминания, слившиеся с жизнью тут и сейчас. Хотелось верить, что эти прикосновения, от которых по телу пробегает сладкая дрожь, реальны как никогда. Вдох-выдох, а по спине пробегают мурашки. Вампиры не чувствительны к смене температуры, но сейчас его бросало то в жар, то в холод, словно  им овладевал медленно настоящий дьявол. Демон. Лилит и так была демоном – маленьким демоном, чуть припухшие от поцелуев губы которого сейчас так хитро улыбались, дразнящее и маняще одновременно: попробуй, поймай. Чуть прикрыть глаза, позволяя судорожному выдоху сорваться с губ в тот момент, когда тонкие пальчики касались кожи, а казалось – оголенных нервов. Мягко гладить девушку по спине, позволяя себе изучать эту кожу на ощупь, чтобы помнить потом каждый миллиметр этого, атласного, кажется, тела. Неземная…
Хватает смерти и любви…
Он целовал ее, и, похоже, с каждой секундой этого долгого поцелуя умирал и возрождался вновь, впиваясь в ее губы, чуть покусывая, отстраняясь, дразнясь, внезапно заканчивая поцелуй и тут же продолжая его вновь. Он желал ее, всю, целиком и полностью, и, чувствуя, как под его руками прогибается эта тонкая фигурка, прижимается к нему во взаимном вожделении…
Спасет, но не поможет…
Рука к руке, ладонь к ладони, кожа к коже… Он чувствовал ее целиком и полностью, мягко охватывая тонкие ладони своими руками. Он чувствовал ее, осторожно укладывая на смятые простыни. Он смотрел на нее, нежно лаская ее тело, пытаясь оттянуть момент как можно дольше, дразня, дожидаясь слезной мольбы хотя бы во взгляде, дожидаясь того дикого желания, когда можно переступить ту черту, возврата из-за которой уже не будет.
Чувствую кожей…
Он любил ее. Любил в тот момент, когда осторожно покрывал поцелуями шею и плечи ее. Любил в тот момент, когда чувствовал как в кожу его впиваются острые коготки, оставляя на спине заметные царапины. Любил ее, когда  она, судорожно ловила пересохшими губами воздух, тут же облизывая их. Любил ее, когда пальцы их рук сплетались вместе, словно в попытке срастись. Любил ее, когда волосы их смешивались на подушке. Любил ее, когда губы его шептали что-то ей на ушко о том, как сильно он хотел ее. Хотел любить и любил.
Пропащая…

Он тонул... Тонул в ее глазах, в отзвуках ее хриплого голоса, тонул, и словно пытаясь еще удержаться на поверхности цеплялся за последние глотки воздуха, судорожно хватая их губами: такие ненужные уже усилия. Мысли путались, сплетаясь в тугой клубок, без начала, без конца. Хотя, какие тут к черту мысли? Их уже давно не было. Их место уже давно заняли страсть, желание, то самое желание которое жгучим узлом обосновалось где-то в области паха и требовало сейчас своего. Укус, прикосновение, хриплый стон. Закушенная, до крови, губа в дерзком, резком поцелуе, короткий всхлип. Она желала его, а он чувствовал это, кажется каждой клеточкой своего тела. Ее горячее дыхание обжигало, заставляло кровь быстрее разбегаться по венам, биться сердце быстрее, настолько быстрее, что казалось оно работало сейчас на износ... Всепоглощающая страсть с каплей нежности...
-Люби меня, сейчас же... - именно эти слова, чувственные, соблазняющие, сметали все преграды с пути, позволяя волне нахлынуть на берег удовольствий с полной силой. Нет, он не хотел сделать ей больно, он даже боялся этого, но яркость желания заставляла позабыть про все страхи. Нет, он не был резким, наоборот, с какой-то осторожной нежностью аккуратно придерживал ее за бедра, стараясь стать еще ближе, покрывая ее лицо поцелуями, поглаживая, медля до тех пор, пока тело девушки, отзываясь на прикосновение само не подастся навстречу. Навстречу новым ощущениям, навстречу чему-то неизведанному... Жадно впиваясь в ее губы, вампир вжимался в ее тело, с предельной внимательностью следя за каждым своим движением. Мягкость. Нежность. Медлительность. Томительная медлительность, заставляющая все тело изнывать от жажды до этого удовольствия...
Первое движение далось с трудом, но тело ее с готовностью встречало его, а он любил ее, любил прямо сейчас, с какой-то жадной остервенелостью оглаживая гладкое ее тело, прижимая к себе, прижимаясь сам, покрывая смазанными поцелуями каждый миллиметр этой светлой кожи, с каждым мгновением чуть ускоряя темп, закусывая губы, чтобы сдержать срывающийся хриплый стон, нет, сейчас он хотел иного... Сейчас он хотел, чтобы она твердила его имя, умоляя ли, выстанывая ли, в очередном сумасшествии... Одном сумасшествии для них двоих.

Обнаженное женское тело - есть вершина естественной красоты... Кажется, так говорил Гарднер еще совсем недавно, невольно любуясь той девушкой, которая сейчас отдалась ему целиком и полностью. Которая принадлежала сейчас ему. Ему одному...
Переплетенные пальцы сжимают ладонь все сильнее, прихватывая гладкую ткань простыней, сминая в очередном сладком приступе короткого сумасшествия. Два обнаженных тела, сплетаясь вместе, двигаясь в каком-то только им известном танце отражаются в множествах зеркал, которые еще долго будут помнить те самые моменты. Эти зеркала будут хранить их вечность. Хриплые отголоски сладострастных стонов отражаются от стен, множатся, сливаются в прекрасную мелодию - мелодию их любви...Разве это не есть истинная красота? Красота, доступная только двоим и только им двоим понятная....
Движение, еще движение, толчок, податься чуть вперед, замереть на мгновение, чтобы в следующий миг повторить еще раз, по кругу, поддаваясь этому дикому ритму животного удовольствия, медленно сходить с ума, ощущая это сумасшествие каждой клеточкой своего тела, завороженно улавливать хриплые стоны, на грани всхлипов, ловить затуманенным взглядом эти влажные губы, так маняще приоткрывшиеся в очередном вздохе словно бы для того, чтобы быть поцелованными. Эти губы... они были хуже любого наркотика, вызывая неизлечимую зависимость в один момент - стоит только раз ощутить их вкус...
Напряжение нарастало с каждой минутой, ускоряя темп, убыстряя эти дикие, необузданные движения, смешанные с беспорядочными поцелуями-укусами, от которых на теле остаются заметные покраснения. Заметные, но только не сейчас. Пульсирующей тягой отдаваясь во всем теле удовольствие накрывало огромной волной, заставляя задыхаться, ловя этот спертый воздух, обжигающий легкие...
Стоны медленно переходили в крики, прикосновения в царапины, поцелуи в укусы, вздохи в всхлипы, слова в хриплые выдохи на грани жизни и смерти. Одной маленькой смерти на двоих...
Он медлил, нарушая темп, останавливаясь невовремя, продлевая эти томные выдохи, молящие его о пощаде ли, о наказании ли... Он ловил каждый ее вздох, каждое ее движение, каждый всхлип, жадно вдыхая аромат ее тела, который не был похож ни на какие другие. Он любил ее, нежно, страстно, безумно, сумасшедше, любил ее тело, бьющееся в сладких конвульсиях, сокращая в бешенном темпе все подвластные ему мышцы... Он любил ее, резко, грубо, дерзко, позволяя себе расслабиться и дать выход этой пульсирующей энергии, сдерживаемую столь долгое время...
Он любил ее, ловя ее облегченный вздох, покрывая влажными поцелуями ее лицо, запутывая пальцы в ее волосах. Он любил ее одну....

Секунды, еще недавно казавшиеся вечностью, понеслись вперед невероятно быстро, и теперь, словно в попытке урвать одну лишнюю долю минуты, вампир лишь наращивал темп, от нежности срываясь к грубости, и только каким-то чудом улавливая ту самую черту, когда грубость эта еще не могла превратиться в боль...
Мир давно оставил их позади, позволяя еще несколько последних минут насладиться друг другом в полной мере, и они хватались за эти ценные мгновения из последних сил. Поцелуи прерывались хриплыми стонами, превращались даже в ощутимые укусы, сдерживаться от которых становилась все сложнее и сложнее. Соленый привкус губ, аромат кожи, такой манящий, такой... опасный? Запрокинутая назад голова, обнажает пульсирующую жилку на шее, словно бы подталкивая, распаляя и так обостренное желание...
Вкус ее крови отдавал металлом, вкус ее эмоций наоборот - лишь сладкой негой, которая заполнила сейчас ее тело, а он чувствовал это сполна, так, будто он сам был ею...В след за волной наслаждения ее, его настигло еще одно, отражаясь темной вспышкой, ослепляя на мгновение, пронося за собой и расслабленность, и некоторую усталость, и звенящую тишину, нарушаемую лишь шуршание простыней да прерывистым дыханием.
Смазанный поцелуй в губы, нос уткнувшийся в шею, туда, где красуются теперь две маленькие свежие ранки, и шумный выдох вместе с крепким, но крайне нежным объятием.

Раз, два, три…- теперь, секунды текли медленно. Спокойно.  Словно отсчитывая пройденные удары сердца: три, четыре, пять…  Теперь оставалось только тихо подсчитывать пройденные моменты, пропущенные на каждом выдохе. Кажется, этот день начинался все также, со счета? Только тогда он был несколько иным. Не таким. Спокойным? Откуда взялось это вот умиротворение? По всем законам жанра сие действие не могло закончиться вот так вот, словно обрываясь. Уже через несколько секунд девушка должна была бы начать быстренько собирать разбросанные вещички, кидая на вампира взгляды, полные ненависти…но, все почему-то было несколько иначе и это, не столько напрягало, сколько удивляло.
Но спокойствие не может длиться вечно, а потому, выпустив рыжую из объятий, мужчина уткнулся носом в подушку, сладко потягиваясь и забираясь под одеяло, дабы не смущать леди, которая и так старалась лишний раз в его сторону не смотреть. Ну это особо то и не нужно было, что она там не видела? Пожав самому себе плечами, Гарднер поднял взгляд на Лилит, которая уже подала голос:
- Ммм, думаю, что с этим было бы сложнее, - и даже улыбнулся так, виновато, мол, я тут и ни при чем вовсе. Однако, именно ее голос пробудил в вампире какое-то странное ощущение, которое до этого он не примечал, сила, разлившаяся вместе с чужой кровью несла за собой сейчас еще и некоторую слабость. Сонливость даже, которой противостоять с каждой секундой становилось только сложнее. «Ну да, осталось мне как истинному мужику еще  захрапеть, плюнув на все вокруг» - мысленный пинок самому себе, заставивший хоть как-то взбодриться. На минутку, которая требовалась как раз для того, чтобы открыть ненасытной девчонке очередную бутылку, с истинным удивлением о том, что та все еще цела. «Скоро и ее не будет» - с негромким хлопком выскочила пробка, аромат защекотал ноздри, и, сделав пробный глоток, брюнет протянул бутылку девушке:
- Не переусердствуй только, как бы на утро головушку свою на плечах найти смогла, - и улыбнулся так, как и обычно, гаденько немного.

Нагло растянувшись на кровати вампир глядел то в потолок, то, в полглаза, наблюдал за действиями рыжей, которая меж тем показывала чудеса распития алкогольных напитков, осушая бутылку так, будто там была безобидная газировка. Правда, последняя вряд ли бы дала столь плачевные последствия… Удрученно покачав головой мужчина все таки не смог удержаться от смеха, когда девушка попыталась куда-либо податься: сейчас она являла собой помесь коровы на льду, с пытающимся взлететь страусом и слепым котенком, запутавшимся в собственных лапах, а, так мирно облегающий ее стройное тело гладкий шелк, показывавший, поначалу, себя с лучшей стороны стал вдруг злейшим врагом, превращаясь в постоянно попадающуюся под ноги тряпку. «Как бы она там себе нос не разбила,»- подумал мужчина, когда Лилит справившись со всеми преградами добралась, наконец, до двери и даже умудрилась исчезнуть где-то за нею. «Похоже, уже»- это была ленивая реакция на внезапные крики, раздавшиеся где-то в глубине коридоров. Последующий за ними топот заставлял ждать за собой как минимум стадо гиппопотамов, но, к удивлению Гарднера, который лениво махнув на все приключения гостьи рукой и остался далее разлагаться под одеялом, в комнату ворвалась лишь сама гостья, тут же запихнувшаяся обратно на кровать и стянув с вампира чуть ли не все одеяло.
- Ага, а рядом злой и опасный вампир, - сверкнул было глазами Пол, оскалив даже клыки, но, решив, что спокойное обитание на кровати дороже дешевых шуток быстро успокоился и даже попытался успокоить и девушку, осторожно поглаживая ту по волосам. Вскоре до слуха его донеслось сонное посапывание, а спустя еще какое-то время, нырнув с головой в какие-то свои размышления отрубился, сам  того не заметив, и вампир, отправившись туда, где все еще ждала его любимая жена, а рядом, на полянке, задорно улыбался размахивая сорванным цветком обожаемый сынишка.

Если бы вампиров, как и обычных людей, по утрам будили солнечные лучи то этот был бы как раз, которые нагло светят в глаз с  самого ранья как раз в тот момент, когда хочется как следует  выспаться. Во всяком случае, Гарднеру казалось, что за ночь до всего этого он как минимум разгружал вагоны с углем, причем ничем иным, кроме как собственной головой. Ибо она, эта самая голова, гудела будто пустой котел, по которому ударили медной поварешкой: «дыннннь-дынннь-дыньь». Глаза открываться упорно не хотели, хотя энергия била через край так, будто в него насильно влили цистерну крови и теперь та плескалась через край оставляя во рту металлический привкус. И если бы на этом все заканчивалось… Тогда можно было бы мирно сунуть нос обратно под одеяло и продолжить путешествие по прекрасным мирам, из которых было столь неприятно уходить… Но это было далеко не все и в тот момент, когда вампир ощутил рядом с собой какое-то ворошение ему даже показалось, что это его жена, которая коснется спейчас его теплой рукой и, погладив по небритой щеке, нежно улыбнется желая доброго утра. Потом будет завтрак, лепетание сына, а позже совместная прогулка за город, где мужчина смодет сделать пару замечательных кадров. Все эти моменты вызвали даже легкую улыбку, объяснившую и гудение головы и прочие ньюансы такого утра, но тут же все детальки этого пазла рассыпались, пронзительно взвизгнув напоследок. Да-да, утро оказалось утром июля 2010 года, а не таким же утром столетия  ранее, и рядом только что была вовсе не жена, по имени Лили, а некая малознакомая, по сути, особа с именем не менее звучным – Лилит. И эта самая Лилит, по всей видимости, была чем-то крайне недовольна. И сам Гарднер тоже: лениво приоткрыв один глаз тот зыркнул на рыжую, что-то паникующую посреди комнаты а вскоре оказался жертвой нападения его же подушки, которую гостья зачем то прихватила с собой а после и вообще потребовала ее возвращения:
- Да забирай, - фыркнул брюнет запуская снаряд обратно, - Очень она мне нужна, - закончив тем самым разговор, вампир потянулся и, вновь натянув на себя одеяло перевернулся на другой бок, уткнувшись взглядом в зеркало. Стоп, зеркало? Почему это я спал в этой комнате? – стремительно взлетели вверх брови, а после и сам мужчина, резко усаживаясь на кровати: «Ага, еще и голый» - глаза спешно оглядывают помещение в поисках элементов гардероба, а мозг тем временем ищет варианты: была вечеринка, он приехал не один. Но не с Лилит! Ладно, об этом позже. Дома его встретили гости. На этот раз это была Лилит! И вино. Окей. Дальше, они, кажется о чем то разговаривали? Точно, играли в правду или желание! И его заставили танцевать стриптиз. Угу. Поэтому и одежда разбросана так, будто ее сдирал с вампира как минимум разъяренный оборотень, пытаясь дорваться до тела. Но оборотней не было, их вообще не бывает. Это успокаивает… А вот что было потом? По всей видимости, потом они еще какое-то время посидели а потом все также мирно уснули. Окей. А чего она паникует?
- К чему паника то? – покосился, наконец, на девушку, все также завернутую в постельные принадлежности.

«Чем?» - изумленный взгляд мужчины истинно говорил о том, что тот не понимает суть разговора:
- Ну и что я такого натворил, что даже серебро меня недостойно? – фыркнул Гарднер, поднимаясь, наконец с кровати и напяливая на себя джинсы: - Лег с тобой вместе в одну кровать? – скептическая усмешка и шутовской поклон: - Ох простите меня моя королева за столь великую неучтивость, я запомню этот урок, - и даже глазами хитро сверкнул, но тут взгляд уцепился за две небольшие ранки на светлой коже. На ее! Шее. Тут же преодолев разделяющее их расстояние вампир даже принюхался, так и эдак разглядывая ни что иное, нежели укус:
- Кто это кусал тебя? – сощурился даже он, но тут до него дошло… точнее, пробился тонкий ехидный голосок не то разума, не то совести, который верещал что-то навроде: «Где же хваленое благородство твое, гребанный ты  вампир! Урод! Извращенец!» «Наверняка, на это должны были быть причины»- попытался оправдаться перед собой Пол, но один взгляд на девушку смел остатки самообладания куда-то в помойную яму и хлопнув себя ладонью по лбу, мужчина бессильно откинулся спиной на стену, почти сползая по том с тихим стоном:
- Придууурок….
«Вот тебе и логическая цепочка ответов на все вопросы»- подытожил тем временем внутренний голос все, и даже подвел черту, которая могла вести никуда иначе, чем в гроб и на кладбище: Лилит меня точно убьет, как только серебро найдет. 
- Ну, тебе ведь понравилось, да? – вопрошал тем временем включившийся автопилот, совершенно неуместно в данной ситуации подпихивая девушку плечом, да залихватски подмигивая, - Ну скажи, понравилось?